Главная » 2009 » Май » 6 » Макаревич: за 100 лет Россия не изменилась. вокруг то же хамство и необразованность
Макаревич: за 100 лет Россия не изменилась. вокруг то же хамство и необразованность
16:38
Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Эти слова, без сомнения, относятся к нашему гостю, имя которого знакомо каждому соотечественнику. «Главный кулинар» страны, бесстрашный дайвер, интересный художник. А самое главное – потрясающе талантливый музыкант, любимый не одним поколением меломанов. Вы уже поняли, о ком идет речь? Конечно же, об Андрее Макаревиче. Именно с ним побеседовала наш корреспондент Арина Ульянова. – Андрей, кто приходит на ваши концерты? Кто ваш слушатель? Он изменился за годы? – Мои слушатели самые разные. Что касается аудитории, которая приходит на концерты, то, пожалуй, ее состав в большей степени зависит от цен на билеты. К сожалению, их устанавливаем не мы. Если билеты на концерт относительно недорогие, то приходят студенты, молодая публика. Чем выше цены, тем публика респектабельнее и старше. На самом деле для меня совершенно неважно, сколько лет человеку, который пришел послушать нашу музыку, для меня главное, насколько ему интересно то, что мы делаем. Но я думаю, что человек, которому больше 40, просто по определению не может быть постоянным слушателем нашей музыки. Потому что в жизни появляются другие ценности, занятия, рождаются дети и из основных интересов музыка неизбежно вытесняется. Это абсолютно нормальный процесс. И я по этому поводу совершенно не переживаю – приходят новые, более молодые слушатели.
– Группа «Оркестр креольского танго», с которой вы сейчас много работаете, не оставляет в тени «Машину...»? – Нет, они друг другу никак не мешают. Я гастролирую и с теми, и с другими.
– «Оркестр креольского танго» – довольно своеобразное название. Откуда оно? – Мы его мучительно придумывали. Для меня вообще пытка – придумывать названия песен, альбомов. А название группы – это еще сложнее. Хотелось чего-то нелепого, честно говоря. И мне казалось, уж чего на свете не бывает, так это креольского танго. Так я и тут ошибся, потому что, если помните, в фильме «Двенадцать стульев» Остап Бендер поет «Жестокое танго» как раз про креолку.
– Этот оркестр называют одним из лучших коллективов, который работает на стыке джаза и шансона. – У нас под шансоном почему-то подразумевают кабацкий блатняк. А на самом деле это настоящая авторская песня. Надо сказать, что мне повезло с музыкантами. Я сейчас понимаю, что мог бы всю жизнь их по одному собирать или вовсе не встретить. А то, что они оказались вдруг в одном месте и именно в тот момент, когда я этого возжелал, и впоследствии выяснилось, что они одни из самых лучших музыкантов в нашей стране, – это большое чудо. Я очень благодарен судьбе за встречу с ними.
– Вы будете продолжать работать в избранном направлении? Или попробуете что-то новое? – Дело в том, что эти ребята в направлениях не ограничены. Они умеют играть любую музыку. Поэтому пусть песни сами определяют, какими им быть.
– Можно сказать, что песни – это кошки, которые гуляют сами по себе? Их нельзя зазвать специально? – Абсолютно. Они сами приходят. Или не приходят.
– Были моменты, когда долго не приходили? – Ну, я не могу сказать, что это какой-то идеально равномерный процесс. Когда-то чаще, когда-то реже.
– Стихи, которые вы пишете, всегда становятся песнями? Или что-то остается стихами? – Крайне мало. Во всяком случае, на то, чтобы издать отдельную книжку стихов, их, наверное, не хватит.
– Известно изречение Анны Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...». Вы можете присоединиться к такому определению поэтических истоков? – Я стараюсь не думать о том, из чего они растут. Мне важно, чтобы они росли.
– Вы не только пишете песни, у вас и выставки картин проходят. Мне удалось посмотреть «Пятьдесят женщин». Что это были за особы? – Это пятьдесят женских портретов.
– Кто-то пошутил: может, это как «Турецкая баня» у Энгра, где он собрал всех своих возлюбленных? – Я никого не собирал и не старался нарисовать портреты конкретных людей. Это из подсознания.
– Станиславский заставлял актеров любить искусство в себе, а не себя в искусстве. На ваш взгляд, сейчас люди искусства придерживаются таких правил? – Стараюсь как можно меньше употреблять это высокое слово в своем лексиконе. Мне кажется, что человек, который, сидя в какой-нибудь телепрограмме, употребляет фразу «мое искусство» или «мое творчество», в лучшем случае высокопарный идиот. Пускай потом другие скажут, искусство это или нет. А я занимаюсь своей работой.
– Вы отвечаете на значительную часть вопросов на вашем сайте. Это требует огромного количества времени... – На самом деле это не так долго. Достаточно заглянуть в интернет раз в неделю.
– В одном из Евангелий говорится о том, что за каждое слово, которое мы сказали, мы ответим. Как вы к этому относитесь? – Стараюсь как можно меньше разговаривать и как можно больше делать. Говорить по поводу – это трата времени, и не более того.
– Вы легко прощаете обиды? – Смотря какие и смотря кому.
– А как вы относитесь к деньгам? – Деньги – это как бы критерий твоей независимости. То, что дает тебе возможность о них не думать. И я не беру в долг. Во всяком случае, последний раз одалживал деньги, наверное, лет 25 назад.
– Это принцип? – Необходимость. – Ваш поклонник написал, что устал ждать, когда мир прогнется под всех проживающих в этой многострадальной стране. Вы ему сказали, что мир никогда не прогнется под всех. Наша страна исключение. А в чем? – Любая страна – исключение. Нет двух одинаковых стран. И в каждой есть свои прелести, ужасы и недостатки. Недостаток нашей страны – в нас самих. В нашем генетическом устройстве, генетической памяти. За последние сто с небольшим лет мы не изменились совершенно. Какие бы революции ни происходили, какой бы Брежнев ни приходил на смену Ленину, ничего не изменилось. То же хамство, то же высокомерие, та же необразованность. Вот это никуда не ушло. С людьми, которые несли другую культуру, в 1917 году поступили жестоко. Поэтому сейчас такой генетический перекос. И ничего с этим не сделаешь, к сожалению. Должно пройти какое-то время, чтобы все исправилось. А может быть, и не исправится...
– Что вас радует и что печалит в нашей жизни? – Боюсь, что не хватит журнала, если начну все перечислять. Радует, что за окном светит солнце, что на данный момент ничего не болит, что у нас получилась хорошая пластинка. Радует то, что мои родные и близкие живы и здоровы. Радует, что еду на гастроли. Ну вот, все остальное – печалит.
– А на что надеетесь? Вы видите позитив в будущем? – Поживем – увидим. Что гадать на кофейной гуще?
